Вестник Германской епархии Русской Православной Церкви заграницей. 5 (1987): 14-15. Автор неизвестен
Личность формируется в зависимости от тех впечатлений, которые окружают её и влияют на неё с детства. В этом отношении скончавшаяся 21 августа/ 3 сентября 1987 года игумения Магдалина (в миру Нина Павловна Граббе) может почитаться очень счастливой. Она родилась в крепкой православной семье, в которой соединялась крепкая традиция военных предков с православными русскими навыками славянофилов — А.С. Хомякова и его семьи. Нина Граббе, младшая из трёх детей графа Павла Михайловича Граббе и его супруги Анастасии Георгиевны, урождённой Демидовой, была воспитана в почитании памяти их ближайших предков — прадедов графа П.Х. Граббе и А.С. Хомякова. Граф Граббе был сподвижником Императора Николая I и героем Кавказских и других войн, генерал-адъютантом, а Хомяков — известным поэтом и богословом, своими сочинениями подготовившим расцвет подлинно православной науки в лице Митрополита Антония (Храповицкого) и его учеников.
Ближайшее влияние на детей имели две бабушки: графиня А.А. Граббе, дочь А.С. Хомякова, и княгиня С.М. Волконская, урождённая Устинова. Первая была образцом скромности и доброты, много помогала крестьянам и лечила их гомеопатией. Вторая, тоже им много помогавшая, во время Первой мировой войны на свои средства создала санитарный отряд и большой питательный пункт на станции Волочиск. Кроме того, дети были постоянными свидетелями благотворительности их матери и её заботливого отношения к прислуге. Они росли в атмосфере подлинного жертвенного патриотизма и, по мере их роста, живых богословских интересов с готовностью служить Церкви.
Нина была особенно близка с матерью, а после её кончины в беженском лагере на о. Лемнос в Греции, почувствовала, что на ней лежит забота об отце, тяжело переносившем своё вдовство. Рано появившаяся у неё склонность к монашеству подавлялась чувством долга перед семьёй и заботой об отце.
Вторая мировая война застала Нину с отцом в их имении на Волыни, где жили также и две дочери брата. С наступлением советской армии, семья Граббе выехала на лошадях на Запад. Немцы не пропустили их через реку Буг, и они поехали в направлении венгерской границы, но были задержаны отрядом советских войск, и отца заключили в тюрьму в Сомборе. Семья остановилась в этом городе, и Нина Павловна носила отцу передачи в тюрьму. Впоследствии стало известно, что в заключении его не раз наказывали за то, что он становился на молитву. Его сосед по камере, еврей, впоследствии шофёр такси в Иерусалиме, с благодарностью вспоминал, как граф Граббе ободрял его в тюрьме.
Трудности жизни в чужом городе во время войны не изменили привычек Нины Павловны, и она давала уроки своим племянницам, установив для них твёрдое расписание. Однажды было объявлено о прибытии какого-то комиссара из Москвы, который будет давать родственникам сведения о делах заключённых. Нина Павловна к нему отправилась, но скоро заметила, что вместо осведомления о деле отца её расспрашивают о ней самой. Увидев в этом опасность для себя и для детей, она дала ложный адрес и в ту же ночь уехала с детьми во Львов. Впоследствии она узнала, что, действительно, на другой день после разговора с советским комиссаром приходили по указанному ею адресу её арестовывать.
Вскоре Нине Павловне удалось встретиться с германским представителем, который её разыскивал во исполнение ходатайства югославского принца Павла, и она выехала с племянницами в Германию, а затем — в Югославию, где присоединилась к семье брата в Белграде. К концу войны, когда советские войска подступали к Белграду, семья брата, управлявшего канцелярией Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей, выехала вместе с Синодом в Германию, а Нина Павловна осталась — для исполнения своего давнего желания принять монашество (Леснинский монастырь в то время уже находился в Белграде, будучи изгнан из Хопово коммунистическими партизанами). Опасность преследования со стороны коммунистов её не останавливала.
Присоединившись к обители, Нина Павловна выехала вместе с ней во Францию. При постриге она получила имя Магдалины и скоро стала ближайшей помощницей новой игумении Феодоры, своей любовью привлекавшей в Леснинскую обитель многих богомольцев. Многие находили там утешение в скорбях и добрый совет в постигавших их испытаниях. По мере ослабления здоровья Матушки Феодоры этот благотворный труд всё больше переходил в руки её помощницы, а с 1977 года целиком лёг на плечи Матушки Магдалины. У неё развилась громадная переписка. Впоследствии многие отвечали на эту заботу об их душах жертвами или работой на пользу монастыря, который стал таким образом всезарубежным духовным центром, в большой мере миссионерским, чему способствовало знание Матушкой Магдалиной нескольких иностранных языков.
Когда стало известно, что у Матушки Магдалины обнаружен общий рак и дни её сочтены, монастырский телефон был почти всё время занят звонками, часто из Америки, Канады или даже далёкой Австралии. Это были почитатели Матушки, которые спешили проявить к ней свою любовь и уважение, узнать, как она себя чувствует. В келлии у неё было столько ваз с цветами, что их приходилось выносить, чтобы ставить другие на их место.
Матушка Магдалина прожила всю свою жизнь в заботе о других и очень многие русские люди помянут её добрым словом. Слова прокимна «блажен путь в онь же идеши днесь душе, яко уготова ти ся место упокоения» как нельзя больше подходят к почившей настоятельнице Ленинской обители, которая в её лице понесла невознаградимую утрату.
Кончина Матушки Магдалины
Вестник Германской епархии Русской Православной Церкви заграницей. 5 (1987): 11-13. Автор неизвестен.
В конце июня игумения Магдалина, вообще всегда скрывавшая свои болезни, призналась, что больна, и скоро у неё обнаружилась большая опухоль. Волей-неволей пришлось обратиться к медицинской помощи. Врачи сразу признали необходимость операции, при которой доктора после вскрытия нашли, что рак уже настолько распространился, что уже ничего нельзя сделать.
Больная отказалась от мероприятий, которые могли только ненадолго продлить её жизнь, и вернулась в свою обитель. Доктора считали, что кончина наступит через две-три недели мучительного существования. Бог судил иначе. Матушка Магдалина прожила ещё два месяца, не испытывая обычных при общем раке болей и до конца сохраняя духовную бодрость и ясное сознание. Перед отбытием в больницу Матушка Магдалина поговорила с каждой сестрой отдельно и передала дела управления монахине Афанасии, которую по её предложению епархиальный архиерей Архиепископ Женевский и Западно-Европейский Антоний назначил благочинной монастыря.
По возвращении из больницы, игумению Магдалину начали посещать привыкшие к её помощи друзья обители. Она готова была по прежнему своему обычаю приниматьв всех, и ухаживающим за ней сестрам иногда трудно было ограждать её от переутомления — силы болящей стали падать с развитием болезни.
Матушка была очень ободрена прибытием к её одру мироточивой Иверской Иконы Божией Матери. Установился порядок, при котором после Литургии Икону переносили в келлию болящей и пели Акафист. Так было почти до самой кончины.
Второго сентября слабость стала особенно заметна, и Акафиста у одра болящей не пели. Всё было приготовлено на случай её кончины. В два часа ночи стало ясно, что болящая отходит. Дыхание стало тяжёлым. Вызвали Епископа Григория. Когда он кончил читать отходную, Игумения Магдалина на мгновение подняла голову, открыла глаза, как бы оглядывая окружающих, и закрыла их навеки. Кончина была воистину такою, как Церковь просит у Бога для своих чад: «безболезненная, непостыдная, мирная».
Очень скоро бездыханное тело было по Уставу приготовлено к погребению и облачено в монашеское одеяние, после чего был совершён молитвенный чин по исходе души. У тела усопшей было установлено непрерывное чтение Псалтири, которое продолжалось до отпевания.
Воскресная проповедь Епископа Григория была посвящена памяти усопшей. В день погребения Литургию служил Архиепископ Женевский и Западно-Европейский Антоний в сослужении Епископа Берлинского и Германского Марка и Епископа Григория при двенадцати священниках и шести диаконах. Непосредственно после Литургии был совершён умилительный чин монашеского отпевания.
Весть о кончине Игумении Магдалины успела широко распространиться среди почитателей покойной Матушки, так что монастырский храм скоро наполнился богомольцами, прибывшими на её погребение. В своей проповеди Владыка Антоний высказал обители своё участие в её тяжёлой утрате и сказал, что он тоже оплакивает кончину Матушки. Он также объявил, что настоятельство в Леснинском монастыре он возложил на монахиню Афанасию. Далее Владыка говорил о том, какой большой потерей кончина Игумении Магдалины является для всей Западно-Европейской епархии и для него лично.
По окончании чина отпевания совершалось прощание с телом покойной Игумении, а несколько позднее, после трапезы, все вновь собрались в храме. По совершении литии гроб был вынесен к месту погребения у стены храма, рядом с могилой предшественницы Игумении Магдалины — Схиигумении Феодоры.
